Нью-йоркский банкир отправится в тюрьму из-за жадности и малодушия отца

Журналист The New York Times Питер Дж. Хеннинг, поведавший эту историю, сравнил ее с греческой катастрофой. Похоже, он не очень сильно преувеличил.

Папа, не захотевший рисковать собственной свободой и пожертвовавший сыном, вероломство лучшего приятеля и отсутствие мельчайшего намека на happy end — все соответствует канонам древней драмы.

Шона Стюарта, бывшего инвестиционного банкира JP Morgan Chase, а до этого — денежной компании Perella Weinberg, делали выводы за противозаконное применение инсайдерской информации. Как утверждала сторона обвинения, он раскрывал эти служебного свойства собственному отцу. А тот применял их при совершении пяти операций на бирже и незаконно получил около $150 тыс.

Его хороший приятель Ричард Каннифф, с которым он, со своей стороны, делился информацией, взятой от сына, получил приблизительно миллион.

На каком-то этапе биржевые удачи Канниффа привлекли интерес прокуроров. Он сходу вызвался сотрудничать со следствием и оказать помощь разоблачить преступный сговор Стюартов. Это разрешило ему самому уйти от жёсткого наказания. Позднее примеру ветхого приятеля частично последовал Стюарт-старший.

Он также признал вину и заслужил поблажку от следствия. Основной единственным фигурантом и мишенью прокуроров предстоящего расследования стал Стюарт-младший.

Знал ли Стюарт-младший, делясь информацией с отцом, что тот применяет ее в биржевой торговле?

В отличие от отца и его вероломного приятеля, банкир вину признавать отказался и, веря в собственной невиновности, захотел предстать перед судом. Это его и погубило.

Дабы довести дело до обвинительного приговора, прокурорам требовалось обосновать положительные ответы на два главных вопроса. Знал ли Стюарт-младший, делясь информацией с отцом, что тот применяет ее в биржевой торговле? Взял ли он личную пользу от отцовских сделок?

В итоге, пускай и со скрипом, прокурорам это удалось.

Согласившись шпионить на следствие, Каннифф начал записывать все беседы с Робертом Стюартом. И в один раз тот отыскал в памяти в дружеской беседе, что сын сказал ему приблизительно следующее: «Я принес тебе это на серебряной тарелке. А ты не смог инвестировать это».

По какому конкретно предлогу раздались эти слова и имели ли они отношение к биржевой торговле, неизвестен. Но именно эта запись разрешила следствию прийти к заключению, что Стюарты действовали по заблаговременно плану . А позднее «серебряная тарелка», американский эквивалент отечественного «блюдечка с светло синий каемочкой» стала ключевой уликой обвинения на протяжении суда.

На этапе следствия, а позже и в зале федерального суда Манхэттена сам Шон Стюарт настаивал на том, что не знал о биржевых операциях отца. На предварительных допросах Стюарт-старший сказал то же самое. Сын рассчитывал, что папа подтвердит это на судебном совещании.

Но Роберт Стюарт решил не рисковать сделкой со следствием и отказался давать показания в суде, сославшись на пятую поправку к Конституции США. Она дает право американским гражданам не свидетельствовать против себя. Стюарт-отец не без оснований опасался, что в случае если выступит в защиту сына, прокуроры предъявят ему обвинение в лжесвидетельстве, правонарушении не меньше тяжёлом, чем инсайдерская торговля.

А доказательством имела возможность бы стать все та же запись Ричарда Канниффа.

Шон Стюарт прямо на суде обвинил отца в предательстве

Роберту Стюарту было что терять. Еще до начала суда над сыном его приговорили к году домашнего ареста. Это намного мягче любого решения суда, что минюст рекомендует выносить за правонарушения, которые связаны с инсайдом.

И значительно более доброе наказание, чем то, которое ожидало бы Стюарта-старшего при отказа сотрудничать со следствием.

Шон Стюарт прямо на суде обвинил отца в предательстве. «Я ни при каких обстоятельствах не давал моему отцу данные в расчете на то, что он воспользуется ею для торговли. Мой папа совершил страшные неточности. Он применял меня»,— цитирует The New York Times его показания перед присяжными.

Уже по окончании оглашения решения обвиняемый сообщит репортерам, что его отношения отцом уничтожены навечно.

Еще более тяжёлой задачей прокуроров было доказать, что Шон Стюарт взял личную пользу от биржевых сделок отца. Сторона обвинения ухватилась практически за соломинку. Она утверждала на суде, что, оплатив в свое время услуги фотографа и ужин на протяжении бракосочетания сына, Роберт Стюарт применял как раз те деньги, каковые получил на незаконных сделках.

Свадебный ужин плюс «серебряная тарелка» и сыграли роковую роль в судьбе Шона Стюарта. По окончании шестидневных размышлений в совещательной помещении присяжные вынесли обвинительный приговор. К тому же, по словам старшины присяжных, озвученным Bloomberg, его коллеги до конца задавались вопросом, какую все-таки пользу извлек сам обвиняемый.

Лишившись работы и пережив дорогостоящий развод, он не смог оплатить услуги личной юрфирмы. На суде его безвозмездно воображал юрист, выделенный Бюро федеральных защитников

Нижний предел наказания для банкиров, признанных виновными в инсайдерской торговле, образовывает пять лет заключения. Каким бы ни был окончательный решение суда судьи, хотя бы часть этого срока Шону Стюарту придется провести в тюремной камере.

Быть может, процесс имел возможность сложиться по-второму, появляйся на стороне Шона Стюарта умелые юристы, талантливые поставить под сомнение шаткие аргументы обвинителей. Но лишившись работы и пережив дорогостоящий развод, он не смог оплатить услуги личной юрфирмы. На суде его безвозмездно воображал юрист, выделенный Бюро федеральных защитников (Federal Defenders office), что, по свидетельству газеты, не через чур характерно для процессов с участием «белых воротничков».

Офис окружного прокурора Манхэттена, в юрисдикцию которого входит Уолл-стрит, вправе ликовать. Обвинительный приговор на протяжении этого процесса, согласно точки зрения The New York Times, побудит прокуроров активизировать подобные расследования. В 2014 году ответ апелляционного суда в похожем деле вынудило их усомниться в перспективности судебного слушания, в случае если в инсайдерской торговле замешаны родные родственники.

The New York Times заканчивает собственный рассказ ветхим афоризмом: «В то время, когда папа дарит что-то сыну, они оба смеются. В то время, когда сын дарит что-то отцу, они оба плачут». Изречение в пара другой редакции в собственности Уильяму Шекспиру.

Но оно в полной мере имело возможность бы стать эпиграфом к греческой катастрофе.

Финансовая жизнь

Нью-йоркский банкир отправится в тюрьму из-за жадности и малодушия отца

Адвокат | Юридичне бюро «Портянко» у Полтаві

Интересные записи

Похожие статьи, которые вам, наверника будут интересны: